Федор Шаляпин (родился 13 февраля 1873 года) семнадцатилетним юношей приехал в Уфу в сентябре 1890 года с труппой С.Я.Семенова-Самарского на гастроли. Пробыл он здесь недолго - всего восемь месяцев (до июня 1891 года).

Уфа оставила в жизни Шаляпина неизгладимый след. Сам он так писал об уфимском периоде жизни: "Успех окончательно укрепил мое решение посвятить себя театру".

По окончании гастролей для Федора Шаляпина наступили плохие времена. Труппа распалась. Контракт прервался. Нужно было на что-то жить. Но в Уфе в то время существовало Общество любителей пения, музыки и драматического искусства.

В апреле 1891 года Шаляпин познакомился с руководителем Общества Л.В.Рындзюмским и принял его предложение участвовать в спектаклях.

6 мая Шаляпин выступает впервые в роли Старого слуги в опере А.Г.Рубинштейна "Демон". Общество организовало этот спектакль в зале Дворянского собрания. Ф.И.Шаляпин пел под фамилией Прозорова (девичья фамилия его матери Авдотьи Михайловны).

"Любители, публика и даже сам председатель уездной земской управы очень хвалили мой голос, - писал Шаляпин, - говорили, что у меня есть способности к сцене и что мне нужно учиться. Кто-то предложил собрать денег и отправить меня в Петербург или Москву учиться, потом решили, что лучше мне не уезжать из Уфы, а жить здесь, участвовать в любительских спектаклях и служить в управе, где председатель даст мне место рублей на 25-30. Я буду петь и служить в управе, а тем временем доброжелатели мои соберут кучу денег на мою поездку в столицу для учения".

М.Д.Брудинский, большой любитель театра, будучи председателем земской управы, предложил Шаляпину место писца в губернской земской управе за 25 рублей в месяц. Шаляпин принял это предложение и 29 апреля 1891 года приступил к работе.

Настороженно встретили служащие управы нового писца.

Да и как не насторожиться. Новичку дали жалование выше, чем "старожилам". Сам председатель земской управы ему руку подавал, а чести такой никто из служащих не удостаивался. Знать, недоброе это дело.

Федор Шаляпин это почувствовал.

"Мне очень не хотелось служить в управе, но, соблазненный перспективой учиться, я снова начал переписывать какие-то скучнейшие бумаги неуловимого для меня смысла, - вспоминал он, - и с первых же дней заметил, что все другие служащие относятся ко мне крайне недоверчиво, почти враждебно. Для меня, человека веселого и общительного, это было тяжело, не говоря уже о том, что это было совершенно ново для меня: никогда еще я не испытывал столь недружелюбного отношения. Замечал, что служащие остерегаются говорить при мне, прерывают беседы, как только я появляюсь среди них, я страдал от обиды и все думал - в чем дело?

Когда мне стало невмоготу терпеть это, я откровенно заявил одному из служащих, молодому человеку:

- Послушайте, мне кажется, что все вы принимаете меня за человека, который посажен для надзора за вами, для шпионства. Так позвольте же сказать, вам, что я сижу здесь только потому, что меня за это обещали устроить в консерваторию. А сам я ненавижу управу, перья, чернила и всю вашу статистику.

Этот человек поверил мне, пригласил меня к себе в гости и, должно быть в знак особенного доверия, сыграл для меня на гитаре польку-трамблан.

После чего отношение управцев ко мне круто изменилось в мою пользу. А кто-то из служащих даже сказал мне с чарующей простотой:

- Мы действительно думали, что ты - шпион. Да и как не думать? Сам председатель управы протягивает тебе руку, здороваясь с тобою. Ведь никому же из нас он не подает руки!

Вот чем начальство может скомпрометировать служащего!"

Должность писца опротивела Шаляпину еще с детских лет. Вскоре после окончания учебы (было тогда ему тринадцать лет) "отец устроил меня писцом в уездную земскую управу, - пишет Шаляпин, - и теперь я ходил на службу вместе с ним. Мы переписывали какие-то огромные доклады с кучей цифр и часто, оставаясь работать до поздней ночи, спали на столах канцелярии..." Да и перед отъездом в Уфу он зарабатывал на жизнь перепиской бумаг по восемь копеек за лист в Духовной консистории. И вот такую же работу Шаляпину довелось выполнять и в Уфе. Но положение его укрепилось, появилась возможность сменить местожительство. Шаляпин пишет: "Я съехал с квартиры от прачки, наняв комнату у какого-то столоначальника. Он тоже играл на гитаре. Мне кажется, что в ту пору все обыватели Уфы играли на гитарах. Столоначальник музицировал тихо и мечтательно, подняв глаза к небу и не моргая ими, точно деревянная кукла. Жил он с женой. Детей у них не было. Жизнь текла скучно и покойно. Казалось, что они оба и я с ними медленно засыпаем. Узнав, что я пою, столоначальник немедленно научил меня петь очень странный романс "Не для меня придет весна". В этом романсе были удивительные слова:

Не для меня, в саду растя,

Распустит роза цвет душистый,

Погибнет труд мой безызвестный!

Не для меня, не для меня!

Когда я пел эту заунывную песню, столоначальник делал какие-то порывистые жесты, смахивал с глаз пальцами навернувшиеся слезы, уходил в переднюю за дверь, снова являлся и вообще вел себя очень нервно. Особенно же волновало его пение, когда он был выпивши, а бывало это с ним не только 20-го числа. Однажды он грустно позавидовал мне:

- Счастлив ты, что можешь петь! У меня смолоду тоже был голос, да пропил я его.

Эта тихая жизнь начала душить меня. Я чувствовал, что из обещаний любительского кружка ничего не выйдет. В кружке начались какие-то нелады. Спектакли и концерты не устраивались...

В мае в Уфе появилась новая приезжая труппа, актеры с Украины. Они пригласили Шаляпина к себе, обещали хорошее жалование. "Я совсем было решился поступить к малороссам, - вспоминал он, - но вдруг мне стало жалко столоначальника с гитарой, его добрую жену, которая ухаживала за мною, как мать, и молодую, красивую учительницу, которая обыкновенно выходила на двор с книжкою в руках, как только я начинал петь. Я не был знаком с нею, даже голоса ее никогда не слыхал, но оставить ее в Уфе мне было жалко. А тут еще председатель управы подтвердил, что меня все-таки решено отправить учиться".

Артисты с Украины уехали. "На другой день после отъезда труппы я проснулся рано утром, - вспоминал Шаляпин, - с ощущением гнетущей тоски о театре. Я чувствовал, что не могу больше оставаться в Уфе. Ехать мне было не с чем. Но в тот же день я взял в управе ссуду в 15 рублей, купил четвертку табаку, а вечером, раньше обыкновенного, отправился спать на сеновал. Я не решился сказать столоначальнику о том, что ухожу из города, но перед тем, как идти спать, почувствовал такой жгучий прилив нежности к нему, к его жене и крепко, благодарно расцеловал их. Невероятно жалко мне было этих людей, и не только потому, что они прекрасно относились ко мне, но как-то, помимо этого. Пролежав на сеновале часа полтора, я тихонько слез, забрал с собой табак, гильзы, оставив одеяло, подушку все мое "имущество", отправился на пристань, "яко тать в нощи..."

В книге "Маска и душа" Шаляпин вновь вспоминает об этом: "Каково с возвышенными чувствами сидеть за бухгалтерским столом, переписывать бесконечные цифры недоимок местного населения! И однажды ночью, как Аркашка Островского в "Лесе", я тайно убежал из Уфы...

В семь часов утра я уже сидел на пароходе, терзаясь тем, что взял в управе ссуду, которую едва ли сумею возвратить".

Было это в начале июня 1891 года. Пароход держал курс на Казань, куда Шаляпин прибыл, очевидно, в середине июня.

Чем можно объяснить отъезд Шаляпина из Уфы? Сказались здесь и молодость с ее нетерпением, и присущая натуре Шаляпина анархичность, и скучная служба в управе, и серенькая жизнь, полная нужды и постоянных забот о хлебе насущном. Как писал сам Шаляпин, его бурлацкая натура вновь запросилась на волю, побежал он куда глаза глядят, погнался за театральными призраками...

...Много на земле городов, где жил и выступал великий певец, но Уфа была первой на его пути к славе.