В память о видном башкирском архитекторе Мастюре Низамовне Сахаутдиновой 6 октября 1997 года на ее могиле на Мусульманском кладбище был открыт гранитный обелиск с барельефом.

Мастюра Сахаутдинова родилась 19 января 1903 года в селе Верхние Киги Месягутовской волости Златоустовского уезда Уфимской губернии, ныне Кигинского района РБ.

Большие и трудные высоты взяла в своей жизни деревенская девочка. Ее жизнь вместила исторические события из жизни республики, страны, свидетелем и активным участником которых она была. В восемнадцать лет с оружием в руках стояла в зеленых отрядах частей особого назначения, создавала первые местные Советы, первые артели и коммуны, женсоветы, шла первой в борьбе за ликвидацию неграмотности... Она всегда, всюду была первой. Вот строки из биографии Мастюры Сахаутдиновой, которую она сама пересказала:

"Я в девять лет осталась круглой сиротой. Жила у старшей сестры, у дедушки, где кроме нас, четверых сирот, было еще семеро.

Отец считал обязательной нашу учебу в начальной школе. Большую поддержку оказал дядя, который мечтал вырастить из меня первую учительницу в нашей семье.

Дядя дружил с директором Верхне-Кигинской двухклассной мужской школы Рахмеем Еникеевым. Тот и посоветовал нам обратиться с заявлением о приеме меня в качестве исключения в мужскую школу. Таких смельчаков подобралось пятеро. Две русские и три девочки-башкирки впервые в истории нашей глубинной деревни пошли в мужскую школу. Шел 1915 год. Учителя проводили большую разъяснительную работу. Мы держались особняком. Во время перемен нам запрещалось выходить в общий коридор. Входили в школу и уходили мы через черный ход. Запрещалось даже разговаривать с мальчиками.

Мужская школа была двухлетней. Окончила я ее отлично. Получила право продолжить учебу. Успешно были выдержаны экзамены в Уфимскую учительскую семинарию. Но учиться нам долго не пришлось. Семинарию закрыли, в разгаре была Гражданская война. Отличникам предложили продолжить учебу в Златоустовской тюркско-татарской учительской семинарии. И опять же учащиеся были досрочно выпущены..."

Так летом 1919 года семнадцатилетняя Мастюра вернулась в Верхние Киги, после того как Красная Армия освободила Башкирию от белогвардейцев, в селе организовала комсомольскую ячейку.

Дел было много, вспоминала Мастюра Сахаутдинова: "Днем мы работали на своих рабочих местах. Вечером, ночью с оружием в руках охраняли учреждения, банки, склады, магазины. А охранять было от кого. Все, кто был в моих родных местах, знают, что вокруг деревни - леса. И вот в этих лесах долгое время ютились бандиты... Не скажу, что часто им приходилось заставать нас врасплох, но если такое случалось, деревня на долгое время цепенела от страха.

Меня привлекли к работе в революционном Совете. Средств в Совете не было, зарплату не получали. Но тем, кто добровольно здесь работал, давали красноармейский паек. Он состоял из восьми фунтов овсяной муки, фунта воблы, полфунта сахара, стакана соли и двух коробок спичек. Имея такой паек и бабушкину корову, которую она сумела сохранить от белых, закрыв в бане, я в страшном голодном 1919 году спасла от голодной смерти нашу многолюдную семью (бабушку, дедушку и пять маленьких детей-сирот).

В тридцатые годы сбылась мечта Мастюры Низамовны. Ее направили в Московское высшее инженерно-строительное училище. Стала она дипломированным инженером-архитектором строительства.

Очень тепло вспоминала Сахаутдинова об этом времени:

- Училась я в Москве, как считала и считаю, в лучшем учебном заведении страны. Очень меня подкупало отношение ко мне сокурсников. Среди студентов были представители самых разных национальностей и народностей. И все мы хотели знать друг о друге все. О моей родной Башкирии я могла рассказывать бесконечно. Ребятам очень нравились мои песни...

В родные места Мастюра вернулась в 1936 году инженером-архитектором.

- Счастливое то было время для меня. Моя профессия была чуть ли не ведущей. Строилась моя Башкирия, строилась вся страна... В конторе "Башпроекта" в то время трудились в основном архитекторы, командированные из Москвы, Ленинграда. Встретили меня радушно. С каким энтузиазмом работали молодые архитекторы над проектом планировки Уфы, Ишимбая, Белорецка...

Позже решением Совнаркома был создан научно-технический совет по рассмотрению и утверждению проектов, председателем которого я и была назначена. Кто знал, что совсем скоро нашему НТС придется в основном заниматься размещением эвакуированных предприятий.

Огромная ответственность, напряженная работа мысли, острая нехватка времени.

В 1943 году погиб под Витебском мой муж. Я осталась вдовой. Горевать и опускать руки? Нет. Да и не было в то время семьи без своего горя. Я скрыла похоронку от детей и свекрови. Им нужна была надежда, чтобы выжить. А сама искала спасение в изнурительной работе.

В 1942-1945 годах Мастюра Низамовна была заместителем председателя Савнаркома республики, возглавляла работу по размещению эвакуированных предприятий.

Война научила Сахаутдинову быть строгой и даже жестокой к себе и окружающим.

Об этом напоминает один эпизод, о котором она рассказала:

- В конце войны я была в командировке в одном из колхозов. С председателем сельсовета мы обходили дворы, беседовали с людьми. Подошли к крайнему маленькому домишку.

...До сих пор с ужасом вспоминаю то, что предстало моим глазам. Женщина, совсем не старая, но страшно изможденная, одетая в платье, на котором не было незаплатанных мест, сидела на пороге и чистила картофель. На полу среди комнаты куча соломы. В соломе сидели четверо детей приблизительно от трех до 12 лет. Девочка - в огромном рваном платье, мальчик лет восьми в трусиках и двое маленьких - совсем голенькие.

Не в силах стоять, я присела на крыльце.

- Что вы скажете их отцу, когда он вернется с фронта? - спросила я женщину - председателя сельсовета. Та очень смутилась, но сказала, что никто не в силах помочь, даже на деньги не купишь никакой одежды.

Вместе с ней мы направились к председателю сельпо. В конторе сидел мужчина, как надутый гусь. Он что-то считал на счетах и, не поднимая головы, спросил: "Что вам надо?" Меня это взорвало.

- Встаньте, - скомандовала я, - перед вами две женщины, мужья которых погибли на фронте. И пришли мы к вам по делу.

Он встал, все выслушал и сказал, что ничем помочь не может. Я приказала ему открыть лавку. Нашли два ящика мыла. Он сказал: "санитарный фонд", двести метров белого материала, по его словам - "похоронный фонд", мешки - "фонд заготовителей".

Я отсчитала ему деньги за кусок мыла, 15 метров белого материала и пять мешков. Вечером комсомольцы деревни сшили платья женщине и детям, убрались в их доме, из мешков сделали тюфяки...

Перед отъездом я снова зашла в маленький домик. Увидела сияющие глаза детей. Они ждали отца из армии, и, как я потом узнала, он вернулся...

После окончания войны Сахаутдинова получила возможность работать по специальности. С 1945 года до ухода на пенсию в 1962 году она возглавляла Управление по делам архитектуры при Совнаркоме Башкирской АССР.

За заслуги перед Родиной Мастюра Низамовна была награждена орденом Трудового Красного Знамени, двумя орденами "Знак почета", медалями. Она умерла 20 марта 1996 года. О ней напоминает не только памятник работы скульптора Владимира Лобанова, но и мемориальная доска на доме 2 по улице Ленина, где жила до последних дней.