В 1966 году на общем собрании рабочих и служащих Благовещенского завода, членов сельхозартелей имени Карла Маркса (Дюртюлинский район) и имени Ленина (Мечетлинский район) выдвинули Илью Григорьевича Эренбурга, писателя и общественного деятеля, в депутаты Верховного Совета СССР (VII созыва). В мае 66-го Эренбург приезжал в Башкирию для встречи с избирателями по Бирскому избирательному округу. Одна из встреч прошла в здании Бирского педагогического института. Вот что рассказывает об этом районная газета "Победа": "25 мая в актовом зале пединститута состоялась встреча кандидата в депутаты Совета Национальностей Верховного Совета СССР Ильи Григорьевича Эренбурга с избирателями Бирского избирательного округа N508.

Появление в зале тов. Эренбурга было встречено долго не смолкающими аплодисментами.

На трибуну поднимается Илья Григорьевич Эренбург.

- Мои статьи, написанные в годы войны, - говорит он, - были продиктованы чувством долга, так же как чувство долга заставляло тогда архитекторов взрывать здания, а садоводов рубить плодовые деревья. Я ненавижу войну, считаю ее величайшим бедствием и делаю все, что в моих силах, чтобы предотвратить войну.

Остановившись на задачах писателя, тов. Эренбург говорит о том, что писатель должен показать духовную жизнь человека, показать действительность такой, какой она есть, без позолоты и лакировки. Задача писателя заключается в том, чтобы воспитывать человека, воспитывать его совесть...

Проникновенная, задушевная речь тов. Эренбурга была выслушана с большим вниманием и неоднократно прерывалась аплодисментами. Тов. Эренбург тепло поблагодарил бирян за оказанное ему доверие и заверил собравшихся, что постарается оправдать это доверие".

Как Эренбург относился к депутатским обязанностям и как выполнял наказы своих избирателей, доподлинно неизвестно. Однако однажды у писателя дома побывал известный историк Рой Медведев. Его заметки о посещении Эренбурга будут, наверное, для многих интересны и даже заставят задуматься:

"Для беседы был назначен определенный день и точный час для встречи. Это было понятно. Илья Эренбург был чрезвычайно занятым человеком, и каждый день у него был расписан до мелочей.

В назначенный день и час я поднимался по лестнице в доме N 16 по улице Горького. Меня удивило, что на одном из этажей расположилась целая семья. Было видно при этом, что люди живут прямо на лестничной площадке уже два-три дня и не собираются скоро уходить. Это были, как я потом узнал, несколько человек из Башкирии, которые приехали к Эренбургу по своим делам. Дело в том, что Илья Григорьевич являлся не только широко известным и очень популярным писателем, но и не менее известным общественным деятелем. К нему стремились попасть поэтому не только многие писатели и поэты, но и люди самых различных профессий из всех районов страны. Но Эренбург был не только членом Всемирного Совета сторонников мира или членом Комитета по присуждению Ленинских премий мира, но и депутатом Верховного Совета СССР от Башкирской АССР. Неудивительно, что многие жители этой республики считали своим правом обращаться к Илье Григорьевичу с разного рода жалобами и просьбами, нередко приезжая для этого в Москву без всякого предуведомления. Принять всех желающих, даже просто выслушать их, а тем более помочь в разного рода сложных делах Илья Григорьевич не мог, а иногда и не хотел. Обычно его секретарша отвечала просителям, что писателя в Москве нет и он вернется нескоро. Большинство приезжих, конечно, уходили разочарованные. Но некоторые оставались ждать возвращения Эренбурга, располагаясь прямо на лестнице. Однако в квартире Ильи Григорьевича имелся второй, "черный" ход, и по нему хозяин мог как подняться в дом, так и уйти из него "незамеченным".

Я обратил внимание, конечно, и на громадный железный почтовый ящик, который был прикреплен к двери писателя. Разумеется, я понимал, что Эренбург должен получать очень большую почту. В основном он получал свою почту непосредственно от обслуживавшего его дом почтового отделения, из редакций газет и журналов, из секретариата Совета мира, Союза писателей, из канцелярии Верховного Совета. Назначение железного ящика на дверях было иным. Сюда приносили свои письма, послания и работы авторы, которые не хотели пользоваться официальными каналами и не вполне доверяли обычной почте.

Дверь открыла мне Н.И. Столярова и провела в квартиру. Илья Григорьевич принял меня очень приветливо, усадил на диван и устроился в кресле напротив. На столе лежала моя рукопись. Эренбург не стал ни хвалить, ни критиковать ее, не делал он и никаких замечаний. У него не было в руках никаких пометок, и я позднее не нашел также на полях рукописи никаких заметок. Он сказал однако, что получает чуть ли не ежедневно не только множество писем, но и рукописей, и не имеет возможности большую часть из них даже перелистать. Иногда они несколько дней лежат на его столе, а потом он отправляет их на антресоли, там пылится сейчас не одна сотня рукописей..."

Как расценить поведение депутата Ильи Эренбурга по отношению к своим избирателям из Башкирии? Давайте, подумаем вместе. Равнодушие? Вряд ли. Ведь и сейчас еще многие "ходоки" из глубинки мечтают побывать у Путина, у Рахимова, чтобы решить "свой" вопрос, который можно уладить на уровне сельсовета, администрации района или города.

А Эренбургу после избрания его депутатом Верховного Совета СССР судьба отпустила всего лишь год жизни. И он, вероятно, рассчитал это время по минутам, чтобы решить неотложное, важное. А как думают читатели "БАШвеста"?