Народный поэт Чувашии Яков Ухсай родился в Башкортостане, в селе Слакбаш Белебеевского района. Как он сам писал впоследствии: "Раз моему отцу башкирин, добрый малый, верблюжью шерсть отдал за Демою-рекой. Мать мягкий войлок из нее сваляла, на нем и родила меня в ночи глухой..."

Детство поэта началось, когда старый мир был взорван Октябрем. Яков поступил в ближайшую Бижбулякскую школу крестьянской молодежи, где учились не только чуваши, но и русские, украинцы, башкиры, татары.

Уфа стала путевой пристанью для Якова Ухсая. Он хорошо рассказал об этом периоде в своей автобиографии.

"В 1928 году, - пишет Яков Ухсай, - я поступил на подготовительное отделение Уфимского института народного образования, а через год перешел на курсы по подготовке в вуз.

В Уфе мне открылся огромный книжный мир. Стоял я, как во сне, перед высокими полками в институтской библиотеке, каждый вечер сидел в читальном зале старинной аксаковской библиотеки. А в общежитии, когда все спали, садился писать стихи.

В Уфе я учился два года, подружился со многими башкирскими писателями, хорошо знал их произведения, восторгался стихами Батыра Валида о баймакских золотоносных горах, любил слушать гортанный голос Рашита Нигмати на студенческих вечерах. Сагит Агиш и Баязит Бикбай были моими близкими друзьями. Читали они мне на берегу реки Белой под голубым уфимским небом стихи Бабича, пели песни Салавата Юлаева.

Я часто бывал у Мажита Гафури в его деревянном особняке. Видя перед собою чрезмерно скромного, хромого и на вид мужиковатого человека в черной тюбетейке, я не мог его представить великим, называл просто, как принято в простонародье, "Мажит агай", слушал его рассказы, в том числе и о Деме, с детства знакомой реке, куда я ездил в гости к башкирам и пил кумыс...

В августе 1930 года отец на станции Глуховской продал четырнадцать пудов гречки, и на эти деньги я поехал в Москву, имея в кармане направление Наркомпроса Башкирской АССР на литературный факультет московского университета".

После окончания Московского университета пути-дороги снова привели поэта в Башкирию, в Уфу. В детстве мать рассказывала детям сказки, сопровождала их пением на чувашском, татарском, башкирском языках. Ухсай убедился позже, что многие сказки, сопровождаемые пением, представляли собой отрывки из не дошедшего до нас башкирского эпоса. Отголоски его, перешедшие в чувашскую народную поэзию в том или ином виде, могли быть кладом для исследований, но сказки матери он тогда не записал.

"Живя в деревне, - пишет Ухсай в автобиографии, - я отыскал, как говорят, золотоносную жилу народной поэзии и решил заняться ее тщательной разработкой. Поэтому я поступил в Башкирский научно-исследовательский институт языка и литературы (так называет он Институт национальной культуры, ныне Институт истории, языка и литературы - Ю.У.), где в огромном архиве, к моему счастью, имелись и материалы по истории и культуре чувашей. Мы с башкирским композитором Габаши любили заводить маленький граммофончик и слушать чувашские песни, записанные на восковых валиках. Их было больше тысячи - огромное духовное богатство.

Я подготовил в Уфе и издал впервые собрание сочинений своего земляка Константина Иванова в одном томе, куда вошли многие ранее неизвестные произведения поэта, продолжал работу над "Дедом Кельбуком" и "Перевалом", старался максимально приблизиться к разговорному живому языку и той простоте, которая, на первый взгляд, наивна и легко постигается. Я, например, хоть и не написал ни одного рассказа, многим обязан прозе Аксакова, Толстого, Чехова, Лермонтова.

Чувашская народная мудрость гласит, что грач любит своего грачонка, хотя тот черный и горластый, а голосистого соловьенка не полюбит. Смысл этой пословицы в том, что, если грач будет подражать соловьиному пению, он не станет ни соловьем, ни грачом. Поэт-творец живет не по птичьим правам, он любит и других поэтов, но он должен оставаться самим собой, каждое его произведение, может быть, порой и несовершенное, должно быть рождено его душой, пережито его сердцем, проверено его умом".

Яков Гаврилович Ухсай умер 7 июля 1986 года. Похороны состоялись 10 июля в селе Слакбаш Белебеевского района. По завещанию поэта его похоронили на "Гусли-горе" (гора напоминает музыкальный инструмент), примерно в трех километрах от села.